«Лукка Риччи Любовь, и иные формы ненависти» Подсвечник»

1.
После похорон все-таки разбираю вещи жены. Думаю, это нормально, в конце концов даже небольшая безделушка может стать реликвией, чем-то сакральным. Мне священник так и сказал: память сильнее смерти. Вот бы все было так просто… Я сразу замечаю какой-то ключ.

- Не мог же он из неоткуда появиться…

- Кто его знает.

Мальчуган не сводит меня глаз. У него только сломался голос, а тело стало коренастым, как у игроков в регби.

Я перевожу взгляд на ключи: один от подъезда, один от почтового ящика, остальные от гаража, квартиры и машины. Все как у меня, кроме того самого, неизвестного ключа.

- Это твоих рук дело?

- С чего бы.

Не вижу смысла отвечать, вместо это снимаю ключ со связки и принимаюсь изучать его, рассматриваю зубчики. Довольно быстро теряю терпение.

- Скажи мне правду.

- Это не твое дело.

Не выдерживаю и даю мальчишке затрещину. Впервые я поднимаю на него руку и, кажется, чувствую облегчение. Возможно, не я один.

Жена всю душу вложила в этого ребенка. Особенно в первые годы, проведенные за словарями, когда она медленно учила его языку. Я должен был радоваться, но чувствовал лишь зависть, меня будто отодвинули на второй план. Мы забрали мальчика уже подросшим, его ярко выраженные скулы так и не пробудили во мне родительских чувств. Не могу назвать себя безучастным отцом. Я раз за разом повторял себе, что с родным сыном все было бы иначе. Тем временем мальчуган подрастал. И чем дальше, тем больше он отдалялся от меня. У него появилась щетинка, но похожа она была на грязь, проведенную по подбородку. Он стал озлобленным на мир, разговоры с ним изматывали, и мы начали постоянно ссориться. Единственной, кому мальчишка открывался, была жена. С ней он говорил так, будто те года за словарями никогда не заканчивались.

- О чем говорите?

- Неважно.

- Для меня важно.

- С каких это пор?

2.

Мальчуган все ревет, вероятно, не только из-за затрещины. Спустя какое-то время приношу ему поесть. Это второй или третий раз, когда я готовлю для него: раньше этим занималась жена. Ключи лежат в кармане штанов. Этот парень - единственный, кто все знает, и каким-то образом я должен заставить его все мне рассказать.

- Вкусно?

- М-м-м…

- Так вкусно или м-м-м?

- М-м-м.

Мы не стали друг другу роднее, но беда нас сближает. Снова говорю ему, что я должен узнать правду. Мне не нужно его прощение или понимание, я не выставляю себя хорошим и не ищу оправданий. Мальчишка странно смотрит на меня, но в это раз, кажется, не собирается хамить. Возможно он молчит, чтобы не огорчать, и это заставляет беспокоиться не на шутку. Достаю из кармана связку и сжимаю тот самый ключ.

- Отведи меня туда.

- Куда?

- Куда бы не вел этот ключ.

И вот мы уже едем в машине. Парниша указывает дорогу, но делает это будто под пытками. Он говорит мне, где свернуть, каким указателям следовать, какие перекрестки проехать. Не остается сомнений, что ему все известно. Время от времени я по кусочкам вытягиваю из него информацию.

- Это дом?

- Да.

- И чей же?

- Она его снимала.

- Откуда ты знаешь?

- Сама сказала.

- Ты бывал там?

Мальчуган поправляет ремень безопасности, будто хочет убрать что-то мешающее. Слишком давить нельзя, а не то он окончательно замкнется и захочет вернуться домой.

3.

Я никогда не считал свою жену святой, даже не думал об этом. Все те года семейной жизни мы давали друг другу достаточно личного пространства. Мальчуган ни в чем не признается, но его поведение говорит само за себя, его слова выдают в нем пособника. В какой-то момент ко мне в голову закрадываются сомнения. Это ничто иное как его месть. Наверняка негодник сам добавил тот ключ в связку и теперь издевается надо мной. А сейчас мы едем в неизвестном направлении, он импровизирует, чтобы посмеяться и поводить меня за нос. Пора вывести его на чистую воду.

- Теперь в сторону моря?

- Ага.

- Ты уверен?

- Ага.

- Ага-ага. Только и агакаешь.

У меня нет сил, чтоб снова дать ему затрещину. Теперь моя очередь плакать, я не выдерживаю и срываюсь на него.

- Что? Думаешь, ты знаешь маму лучше меня?

- Ничего ты не понимаешь.

- Что ты сказал?!

- Да для тебя она уже давно умерла!

Его цыганские глаза вводят в оцепенение. Не знаю как, но наша поездка продолжается. Из окна машины веет запахом пиний и слышно, как волны разбиваются о камни. Внезапно мальчишка заговорил:

- Мы приезжали сюда купаться.

- Вы останавливались в квартире?

- Да, иногда, чтобы помыться.

- Что она сюда привезла?

- Ничего, у нее все было с собой в сумке.

Как я этого не замечал? Пытаюсь понять, каким мужем я был. В голову беспорядочно лезут воспоминания: наспех купленный подарок на первую годовщину свадьбы - жемчужное ожерелье, другим словом - банальщина; ужины в ресторанах в перерывах между командировками. Но вместе с этим было много нежности: просмотр фильмов в обнимку на диване, барбекю в саду, прогулки за руку, хоть с годами они становились все более безмолвными. Непонятные объяснения врачей, отвратительный больничный запах. Конец приближался. Это было ужасно, но я поддерживал, как мог. По ночам жену одолевал кашель. Порой, чтобы помочь ей уснуть, приходилось часами гладить ей спину.

Да, пожалуй, было очень много нежности.

4.

Внутри дома все, от стен до ткани, пропитано запахом моря. От каждой вещицы тут веет песком и ракушками. Перед тем, как зайти, звоню в домофон. Табличку уже разъело, но, кажется, она была белой. Уже внутри я поднимаю жалюзи и выхожу на балкон.

- Ты не хочешь присоединиться?

Мальчуган поднял голову, рукой прикрывая глаза от солнца.

- Я уже сказал. Нет, не хочу.

Возвращаюсь обратно в дом. В тесной гостиной на стене висит гравюра. Я, словно вор, отодвигаю рамку, надеясь увидеть за ней сейф, но в итоге лишь пачкаю палец в пыли. Сажусь на диван, закидывая ногу на ногу. Потом мой путь лежит на кухню, там я проверяю все ящики, в них нахожу несколько столовых приборов и затычку. В ванной до сих пор лежат коврики и висят полотенца. Поражает, какой порядок тут придерживался. Мурашки по коже: я впервые узнаю руку моей жены. В шкафчике лежат пробники духов, по моим подсчетам их тридцать семь. Пересчитываю, на этот раз помогая себе пальцем, - все равно тридцать семь. Следующая остановка - спальня, я ложусь на кровать и включаю свет, но ничего не происходит - кажется, счетчики света выключены. Я делаю это скорее машинально, чтобы услышать хоть какой-то звук.

Единственный выделяющийся с интерьера предмет - это железный подсвечник в форме розы с шипастым стеблем. Свеча в нем на половину сгорела, а капли воска стекли на подставку. Романтично, пожалуй даже чувственно. Хотя, возможно, это всего лишь барахло и не более. Идеально описывает мою ситуацию и непонимание происходящего. В этом подобии то ли будуара, то ли летней квартиры совсем нету следов моей жены. Впрочем, я не знаю, что еще тут могло оказаться? Фотографии? Одежда? Письма от любовника? Все комнаты уже проверены.

Я возвращаюсь на балкон. Влажный соленый воздух разъел перила. Чего только не выносит море на берег. Смотрю на мальчишку - он зажег сигарету, прислонившись к машине. Можно ли ему доверять? Я ведь даже не знал, что он курит.

Luca Ricci

L’amore e altre forme d’odio

Un candelabro

I.

Dopo il funerale, frugo tra le cose di mia moglie. Credo sia una reazione normale. Anche l'oggetto piú insignificante si trasforma in una specie di reliquia. In qualcosa di sacro. Me l'aveva detto anche il prete: la memoria trionfa sulla morte. Però non fila tutto liscio. Me ne accorgo quasi subito: c'è una chiave misteriosa.

-Non può essere spuntata cosí, dal nulla.

-Non ne so niente.

Il ragazzo sostiene il mio sguardo. Gli è venuta fuori una voce da baritono e un fisico tozzo da giocatore di rugby.

Osservo il mazzo con attenzione: la chiave del portone, della posta, del garage, dell'appartamento e della macchina. E uguale al mio, eccetto che per quella chiave.

-Ce l'hai messa tu?

-No.

Rimango in silenzio. Continuo a toccare la chiave. La sfilo dal mazzo. Considero il tipo di dentellatura, la dimensione. Mi spazientisco quasi subito.

-Adesso tu mi dici la verità.

-Non ti conviene.

Finalmente gli mollo una sberla. E la prima volta che alzo le mani, ed è quasi una liberazione. Forse per tutti e due.

Mia moglie si dedicava al ragazzo anima e corpo. Soprattutto i primi tempi, tutte quelle giornate trascorse sui dizionari. Gli aveva insegnato la lingua una parola alla volta. Avrei dovuto essere contento e invece mi sentivo messo da parte. Ce lo avevano portato già grandicello. Gli zigomi marcati non suscitavano alcun istinto di protezione. Ero un padre neanche svagato: disgiunto. Mi ripetevo che sarebbe andata diversamente con un figlio nostro. E continuai a ripetermelo anno dopo anno. Intanto il ragazzo cresceva. Piú cresceva, piú si allontanava. Gli spuntò una barbetta simile a una ditata di sporco, e sembrava terribilmente arrabbiato con tutti. Il nostro rapporto diventò sfiancante, un battibecco mai consumato. Solo con mia moglie riusciva ad aprirsi: le parlava come se non avesse mai smesso d'imparare parole nuove.

-Ma di che parlate?

-Fatti nostri.

-Sono anche fatti miei.

-E chi lo dice?

2.

Il ragazzo ha continuato a piangere. Non credo piangesse solo per la sberla. A una certa ora gli ho portato da mangiare. E la seconda o la terza volta che gli preparo qualcosa: prima c'era mia moglie. Ho infilato il mazzo di chiavi nella tasca dei pantaloni. Non me ne sono dimenticato. Il ragazzo è l'unico che può sapere. Non so come né con quali energie, ma andrei in capo al mondo per risolvere la questione.

-Era buono il pranzo?

-Mmm.

-Buono o mmm?

-Mmm.

Non siamo meno estranei, ma gli eventi ci costringono a una vicinanza del tutto inedita. Gli dico che devo sapere. Non cerco alibi, non accampo giustificazioni, non chiedo scusa per il passato. Il ragazzo mi guarda in modo strano. Penso che stavolta non voglia farmi un dispetto. Forse sta zitto per non farmi soffrire. Allora mi preoccupo sul serio. Tiro fuori il mazzo dalla tasca dei pantaloni, afferro la chiave.

-Portamici.

-Dove?

-Dovunque porti questa.

In macchina seguo le sue indicazioni. E come se gliele estorcessi. Viaggiamo a vista, senza una meta dichiarata. Mi indica dove svoltare, il cartello segnaletico giusto, il crocevia da lasciarsi alle spalle. Il ragazzo sa tutto, ormai è chiaro.

Ogni tanto provo a strappargli qualche informazione in piú.

-E una casa?

-Sí.

-E di chi sarebbe?

-La prendeva in affitto.

-Come lo sai?

-Me l'ha detto.

-Ci sei mai stato? Ce l'hai mai accompagnata?

Il ragazzo scosta la cintura di sicurezza dal petto, come per liberarsi da un fastidio. Se insisto troppo si schermisce, vuol tornare indietro.

3.

Non ho mai pensato che mia moglie fosse una santa. Non ho mai pensato niente al riguardo. Ci lasciavamo i nostri spazi, dopo tanti anni di matrimonio. Il ragazzo non lo dice apertamente, me lo lascia capire. Parla come un complice. A un certo punto mi viene un dubbio. Questa non è altro che la sua vendetta. Ha messo la chiave nel mazzo e ha cominciato a torturarmi. Mi sta portando chissà dove. Improvvisa, si diverte, se la ride sotto i baffi. Inchiodo.

-Di qua si va al mare.

-Sí.

-Sei sicuro?

-Sí.

-Sí. Dici sempre sí.

Non ho la forza per un'altra sberla. Stavolta sono io a mettermi a piangere. Però allo stesso tempo urlo, inveisco, offendo.

-Credi di conoscere mamma meglio di me?

-Non capisci niente.

-Cosa hai detto?

-Per te era già morta da un pezzo.

Gli vengono fuori due occhi da zingaro che mettono paura. Non so come, ma il viaggio riprende. Dai finestrini entra il profumo della pineta. Il rumore delle onde che si rompono sugli scogli. Il ragazzo parla all'improvviso.

-Ci venivo a fare il bagno.

-Salivi su?

-Qualche volta. Usavo la doccia.

-Cosa ci aveva portato?

-Ma niente. Metteva tutto in borsa.

Come ho fatto a non accorgermene? Valuto la mia condotta di marito. Pesco momenti alla rinfusa. Il regalo per il primo anno di matrimonio comprato cosí, di sfuggita. Un filo di perle molto costoso: una banalità. Le cene nei ristoranti incastrate tra un viaggio di lavoro e l'altro. Ma anche tanta tenerezza. I film sul divano. I barbecue in giardino. Le passeggiate mano nella mano sempre piú silenziose. Poi i discorsi strampalati dei dottori, il puzzo degli ospedali. La fine si avvicinava. Era qualcosa di abominevole che cercavo di rendere sopportabile. Mia moglie si metteva a tossire nel cuore della notte. Per farla addormentare l'accarezzavo. Potevo andare avanti per ore.

Troppa tenerezza, forse.

4.

All'interno della casa l'aria di mare ha impregnato i muri e i tessuti. Tutto sa di conchiglie e di sabbia. Prima di salire ho suonato il campanello. La targhetta era corrosa dal salmastro, ma credo fosse bianca. Tiro su gli avvolgibili e mi affaccio dal balcone.

-Non vieni?

Il ragazzo alza la testa, si ripara dal sole con una mano.

-Ti ho detto di no. Non voglio venirci.

Torno dentro. Sulla parete del salottino c'è una brutta stampa. Scosto la cornice come un ladro. Come se sotto potesse esserci una cassaforte. Mi rimane soltanto uno strato di polvere sulle dita. Mi metto seduto sul divanetto e accavallo le gambe. Vado in cucina e apro tutti i cassetti. Qualche posata, un cavatappi. In bagno ci sono ancora i tappetini e gli asciugamani. Mi stupisce l'ordine con cui sono sistemati. Ho un sussulto: forse, per la prima volta, riconosco il tocco di mia moglie. Apro un armadietto pieno di piccoli profumi. Ne conto trentasette. Conto di nuovo, mi aiuto con l'indice: trentasette. Vado in camera e mi butto sul letto. I comodini sono vuoti. Accendo e spengo le lampade a ripetizione. Non succede niente, il contatore della luce è staccato. Piú che altro lo faccio per sentire il suono dell'interruttore, per sfogarmi.

L'unico oggetto fuori dal comune è un candelabro. Una rosa con il gambo spinoso in ferro battuto. La candela è consumata per metà, le gocce di cera sono colate sul basamento. E romantico, perfino sensuale, o soltanto una vecchia chincaglieria? Lo trovo perfetto per descrivere la situazione insensata in cui sono capitato, le cose che ignoro. In questa specie di boudoir, o di casa per le vacanze, non esistono tracce riconoscibili di mia moglie. Non so neanche cos'altro potrei cercare. Una fotografia? Un indumento? Una lettera d'amore? E poi le stanze finiscono qui.

Torno sul balcone. Il salmastro ha corroso anche la ringhiera. Le onde lasciano sulla spiaggia di tutto. Il ragazzo fuma una sigaretta appoggiato alla macchina. Lo guardo, non so se fidarmi oppure no. Non sapevo neanche avesse iniziato a fumare.