«БЫВАЕТ ОЧЕНЬ БОЛЬНО ЖИТЬ»
« …Остросюжетные мотивы
Откладываю на потом,
Пусть русские речитативы
Озвучивают дом…
(А.Теддер, «Возьмусь писать я о России…»)
Поэт Андрей Теддер живёт в Псковской области в районном городке - старинном Гдове - на берегу Чудского озера. А практически любой райцентр в России – это изначально пограничная зона: чуть меньше – и это уже деревня; немного больше – и это уже город. И берег большущего озера – это граница между водой и сушей, в том числе, и прямая – за озером – Эстония (родина его предков). И церкви – это линия между Небом и Землёй. Такие дела. И сам поэт тоже как бы находится в пограничной положении между молодостью и зрелостью:
…Увы, я рано повзрослел,
Увы, я слишком поздно вырос…
(«-Прощай мой город! – я когда-нибудь воскликну…»)
О чём пишет поэт? А о чём пишут практически все поэты? О любви, о природе-погоде, об истории… Сложно сказать, с чего началось творчество А.Теддера в своё время. Обычно, молодые начинают с любовной лирики. Но поэт уже перерос эту стадию жизни. Человек зрелый. И надо ещё поискать в его погодно-пейзажной лирике интим. А когда находишь, радуешься умению автора рассказать об этом не стандартно:
Не ешьте яблок. Так, на всякий случай.
И не смотрите женщинам в глаза.
Там бездна. Упадёте на колючий
Терновник, сверху слёзы, как вода.
Омоют хладный труп на перекрёстке,
И камень вам укажет три пути.
Один из них – к любви, да вот загвоздка:
Без молодильных яблок не дойти.
(«Не ешьте яблок. Так, на всякий случай…»)
А историческая тематика не отделима у поэта от фольклорной: Старику Берендею невмочь.
Разуверилась в сказках Отчизна…
(«Старику Берендею невмочь…»)
И сказочные мотивы вырастают из деталей быта. Но во всех стихах показана жизнь в поисках гармонии и истины. Родина, но без пошлого русопятства. Люди - без всякого сюсюканья:
Жили три старухи на селе.
Жили-были, беды бедовали.
Квашеной капусте на столе
Радовались искренне, бывало.
Комарихе – восемьдесят два.
Муж бил смертным боем, сын уехал.
Раз в два года денег на дрова
Присылал да письмецо в утеху.
Митрофаниха едва жива,
Но на грядках – огурцы рядами.
Вдоль забора скошена трава,
Вымыт пол в избе под образами.
Третья и совсем не помнит год.
Мать родила девку в чистом поле.
Взмыл под облаками самолёт,
Вытолкнув младенчика на волю.
Обожаю женщин этих взгляд.
Ласковый, прощающий невзгоды.
Похоронки на троих лежат
У Петровны на резном комоде.
(«Жили три старухи на селе…»)
Да и сам лирический герой в стихах – плоть от плоти народа. Его мировоззрение находится в равновесии с мировоззрением поэта, это чувствуется по стихам. Нет нагнетания тьмы. Нет глупо-безудержной радости и бодрячества. А миропонимание автора вырастает из системы ценностей русского человека: доброта, память, тема дороги, жажда справедливости, искание пути к Богу, в конце концов. Видно желание поэта привести в гармонию состояние души ЛГ и сложность окружающей жизни. И невозможность сделать это, увы. Но поэт как бы встаёт над ситуацией: да, это та самая жизнь, которая во все времена всегда не сладка для жителя России. Зато душа вольна и, поднявшись над суетой, примет весь мир в его сложной огромности:
Изнурять себя ежедневностью,
Бытием натирать мозоли.
Повторяемость повседневности
Позволяет забыть о боли.
В моей жизни нет сильной надобы
Мирозданию и Вселенной.
Я не верил бы в муки адовы,
Но не может быть жизнь нетленной…
…Там в цене только то, что ценится.
Продаётся лишь то, что бросово.
Небеса облаками пенятся,
А всё лишнее смертью стесано.
(«Изнурять себя ежедневностью…»)
Стихи А.Теддера прозрачны, но не в том смысле, что они пусты. Они не замутнены ни литературностью (если хотите, литературщиной), когда поэту нечего сказать, и он собирает свой урожай с бору по сосенке со всей литературной нивы. Ни излишней метафоричностью, когда за поиском заковыристого образа теряется содержание и суть. Ни каким-нибудь авангардистским приёмом, превращённым в главную деталь стихов. Хотя и вкусных «диалектизмов Даля» тоже нет.
Читая стихи А.Теддера, приходишь к выводу, что перед тобой всё-таки философская поэзия:
…Ладно, что напускать таинственность.
Ведь на деле всё очень просто.
Плюс на минус равно действительность
От рождения до погоста.
(«Как дела? Под сосновыми лапами…»)
Философия не высоколобая, академическая, а та, которую наш народ практикует на кухнях:
…Наследник русских пустомель,
Люблю тебя страна.
Не спрашивай меня, за что.
Ответить мудрено.
Так дети любят шапито,
А взрослые – вино…
(«Возьмусь писать я о России…»)
Да, такое вот любомудрие, спрятанное за любовь, за метания ЛГ по своей душе, за осенне-зимние пейзажи, за сказочных персонажей. Взгляду поэта присуща широта и глубина, уму – объёмность восприятия жизни:
Мой город спит под плач метели,
И мнится погребальный плач.
Как будто бы его отпели
Владельцы строящихся дач.
Им не во что цветенье вишен,
И огороды ни к чему.
Забор тем лучше, чем он выше.
Собаки воют на луну
За неимением прохожих.
Подвымер местный люд, похоже.
И только крепость на холме.
И только памяти болтанка.
Да три гвоздики на броне/
В бетон вмурованного танка.
(«Мой город спит под плач метели…»)
Стихи поэта, прямо скажем, не всегда идеальны. Рифмы, бывает, самые простые, часто приблизительные: «Россия-косые», «за что – шапито» и т.п. Встречаются и неточные: «заря-затая», «чертовни-полстраны», «поднимайся – станций». Да, огрехи видны. Но и автор пока не классик. И что, к сожалению, часто исключает объективность по отношению к своим детям-стихам, иногда хромым и косым, и даже непричёсанным, но всё равно талантливым…
Но в случае с Андреем Теддером техническое несовершенство некоторых стихотворений искупается содержанием. И это как-то странно: к одним поэтам относишься строго, а другим прощаешь явные неточности стихосложения. Видимо, дело в том, что одни поэты, даже если стучатся к тебе всей мощью строгой правильности своих стихов, то от этого словесного напора только шум стоит в ушах, а глаза невольно закрываются от их блеска. А другие поэты, почти что шепчут свои строки, и даже не отсвечивают, но к ним поневоле прислушиваешься, потому что то, что они произносят тихо и спокойно, находят отклик в твоей душе. Каждому – своё:
Тогда была зима, и я, босой,
Шёл, чувствуя ногами холод снега.
А ветер над повинной головой
Гнал облака по тракту вдоль Пинеги.
Я в рубище, но почему-то жив.
Мороз жесток палаческою злобой.
Мне б валенки, дублёнку, жилмассив,
Но я иду, оберегаем Богом,
Беглец острожный – берегом реки,
С едва живой душой в промёрзшем теле.
И только ангел надо мной хрипит,
Судьбу мою вздымая выше елей.
(«СОН»)
« …Остросюжетные мотивы
Откладываю на потом,
Пусть русские речитативы
Озвучивают дом…
(А.Теддер, «Возьмусь писать я о России…»)
Поэт Андрей Теддер живёт в Псковской области в районном городке - старинном Гдове - на берегу Чудского озера. А практически любой райцентр в России – это изначально пограничная зона: чуть меньше – и это уже деревня; немного больше – и это уже город. И берег большущего озера – это граница между водой и сушей, в том числе, и прямая – за озером – Эстония (родина его предков). И церкви – это линия между Небом и Землёй. Такие дела. И сам поэт тоже как бы находится в пограничной положении между молодостью и зрелостью:
…Увы, я рано повзрослел,
Увы, я слишком поздно вырос…
(«-Прощай мой город! – я когда-нибудь воскликну…»)
О чём пишет поэт? А о чём пишут практически все поэты? О любви, о природе-погоде, об истории… Сложно сказать, с чего началось творчество А.Теддера в своё время. Обычно, молодые начинают с любовной лирики. Но поэт уже перерос эту стадию жизни. Человек зрелый. И надо ещё поискать в его погодно-пейзажной лирике интим. А когда находишь, радуешься умению автора рассказать об этом не стандартно:
Не ешьте яблок. Так, на всякий случай.
И не смотрите женщинам в глаза.
Там бездна. Упадёте на колючий
Терновник, сверху слёзы, как вода.
Омоют хладный труп на перекрёстке,
И камень вам укажет три пути.
Один из них – к любви, да вот загвоздка:
Без молодильных яблок не дойти.
(«Не ешьте яблок. Так, на всякий случай…»)
А историческая тематика не отделима у поэта от фольклорной: Старику Берендею невмочь.
Разуверилась в сказках Отчизна…
(«Старику Берендею невмочь…»)
И сказочные мотивы вырастают из деталей быта. Но во всех стихах показана жизнь в поисках гармонии и истины. Родина, но без пошлого русопятства. Люди - без всякого сюсюканья:
Жили три старухи на селе.
Жили-были, беды бедовали.
Квашеной капусте на столе
Радовались искренне, бывало.
Комарихе – восемьдесят два.
Муж бил смертным боем, сын уехал.
Раз в два года денег на дрова
Присылал да письмецо в утеху.
Митрофаниха едва жива,
Но на грядках – огурцы рядами.
Вдоль забора скошена трава,
Вымыт пол в избе под образами.
Третья и совсем не помнит год.
Мать родила девку в чистом поле.
Взмыл под облаками самолёт,
Вытолкнув младенчика на волю.
Обожаю женщин этих взгляд.
Ласковый, прощающий невзгоды.
Похоронки на троих лежат
У Петровны на резном комоде.
(«Жили три старухи на селе…»)
Да и сам лирический герой в стихах – плоть от плоти народа. Его мировоззрение находится в равновесии с мировоззрением поэта, это чувствуется по стихам. Нет нагнетания тьмы. Нет глупо-безудержной радости и бодрячества. А миропонимание автора вырастает из системы ценностей русского человека: доброта, память, тема дороги, жажда справедливости, искание пути к Богу, в конце концов. Видно желание поэта привести в гармонию состояние души ЛГ и сложность окружающей жизни. И невозможность сделать это, увы. Но поэт как бы встаёт над ситуацией: да, это та самая жизнь, которая во все времена всегда не сладка для жителя России. Зато душа вольна и, поднявшись над суетой, примет весь мир в его сложной огромности:
Изнурять себя ежедневностью,
Бытием натирать мозоли.
Повторяемость повседневности
Позволяет забыть о боли.
В моей жизни нет сильной надобы
Мирозданию и Вселенной.
Я не верил бы в муки адовы,
Но не может быть жизнь нетленной…
…Там в цене только то, что ценится.
Продаётся лишь то, что бросово.
Небеса облаками пенятся,
А всё лишнее смертью стесано.
(«Изнурять себя ежедневностью…»)
Стихи А.Теддера прозрачны, но не в том смысле, что они пусты. Они не замутнены ни литературностью (если хотите, литературщиной), когда поэту нечего сказать, и он собирает свой урожай с бору по сосенке со всей литературной нивы. Ни излишней метафоричностью, когда за поиском заковыристого образа теряется содержание и суть. Ни каким-нибудь авангардистским приёмом, превращённым в главную деталь стихов. Хотя и вкусных «диалектизмов Даля» тоже нет.
Читая стихи А.Теддера, приходишь к выводу, что перед тобой всё-таки философская поэзия:
…Ладно, что напускать таинственность.
Ведь на деле всё очень просто.
Плюс на минус равно действительность
От рождения до погоста.
(«Как дела? Под сосновыми лапами…»)
Философия не высоколобая, академическая, а та, которую наш народ практикует на кухнях:
…Наследник русских пустомель,
Люблю тебя страна.
Не спрашивай меня, за что.
Ответить мудрено.
Так дети любят шапито,
А взрослые – вино…
(«Возьмусь писать я о России…»)
Да, такое вот любомудрие, спрятанное за любовь, за метания ЛГ по своей душе, за осенне-зимние пейзажи, за сказочных персонажей. Взгляду поэта присуща широта и глубина, уму – объёмность восприятия жизни:
Мой город спит под плач метели,
И мнится погребальный плач.
Как будто бы его отпели
Владельцы строящихся дач.
Им не во что цветенье вишен,
И огороды ни к чему.
Забор тем лучше, чем он выше.
Собаки воют на луну
За неимением прохожих.
Подвымер местный люд, похоже.
И только крепость на холме.
И только памяти болтанка.
Да три гвоздики на броне/
В бетон вмурованного танка.
(«Мой город спит под плач метели…»)
Стихи поэта, прямо скажем, не всегда идеальны. Рифмы, бывает, самые простые, часто приблизительные: «Россия-косые», «за что – шапито» и т.п. Встречаются и неточные: «заря-затая», «чертовни-полстраны», «поднимайся – станций». Да, огрехи видны. Но и автор пока не классик. И что, к сожалению, часто исключает объективность по отношению к своим детям-стихам, иногда хромым и косым, и даже непричёсанным, но всё равно талантливым…
Но в случае с Андреем Теддером техническое несовершенство некоторых стихотворений искупается содержанием. И это как-то странно: к одним поэтам относишься строго, а другим прощаешь явные неточности стихосложения. Видимо, дело в том, что одни поэты, даже если стучатся к тебе всей мощью строгой правильности своих стихов, то от этого словесного напора только шум стоит в ушах, а глаза невольно закрываются от их блеска. А другие поэты, почти что шепчут свои строки, и даже не отсвечивают, но к ним поневоле прислушиваешься, потому что то, что они произносят тихо и спокойно, находят отклик в твоей душе. Каждому – своё:
Тогда была зима, и я, босой,
Шёл, чувствуя ногами холод снега.
А ветер над повинной головой
Гнал облака по тракту вдоль Пинеги.
Я в рубище, но почему-то жив.
Мороз жесток палаческою злобой.
Мне б валенки, дублёнку, жилмассив,
Но я иду, оберегаем Богом,
Беглец острожный – берегом реки,
С едва живой душой в промёрзшем теле.
И только ангел надо мной хрипит,
Судьбу мою вздымая выше елей.
(«СОН»)
