«И образ мира в слове явленный» - посвящается моему учителю Владимиру Владимировичу Лихварю
«И образ мира в слове явленный»
"Я не разговариваю, я словами и буковками дышу, я не молчу, я — задерживаю дыхание! Слышите! Вы потому-то с удивлением все и уставились на меня, не так ли, ха-ха!" Класс с пустотой в глазах молчит в ответ мне, согласившегося за ползарплаты работать учителем литературы писателю. Это — наш первый урок. "Не говорил бы — не смотрели! Наша глюкоза, ребята, — это слоги, они текут по нашим артериям и венам к животным клеткам, чтобы наполнить их человечностью, даже нет — Сверхчеловечностью! — и слова нам, ребята, — вместо кислорода!"
- Владимир Владимирович...
- Мы — ничто без слов, чувствуете! Не было бы меня, тебя, поэтов, нашего мира!
- У вас ручка...
- Гумилёв (!): "И в Евангелие от Иоанна сказано, что слово — это Бог..."
- У вас ручка лопнула...
Смотрю на руку...
Ай! Алый цвет сочится из ладони, как из рваной раны...
- Красное...
- Слово...
Немного смеюсь. Тишина... Цвет — расплывается...
Биение сердца...
- Владимир Владимирович!
Тиканье часов...
- Отдайте мою ручку!
Ха-ха... Накрывает темнота подсознания с первой симфонией любимого Альфреда Шнитке...
Тишина!
Вдох. Выдох. Капли падают на пол. Я в правду в шаге от того, чтобы закричать. За-кри-чать...
Я молчу. Я сухо меняюсь в лице. Бледный. Строгим шагом дохожу до парты владельца. Кладу её на стол. Спокойно проговариваю: "Я куплю тебе новую". Отхожу к доске.
Тихо: "А кто не безумец..." Срываюсь на крик: "А кто в наше время не безумец!?"
Темнота. Падаю. Мир разваливается по фракциям. Лицом бьюсь о каждую из них. Я получаю одну из сотни кроваво-красных пощёчин позора. Их — бесконечность впереди. Их — не сосчитать позади...
Я... Я. Я! Кто я?!
Я учитель литературы, литера, буква, Гелприн, "Свеча горела", дети, читать, читать слова, русский язык, я учитель русского, Пастернак, нужно было выпить таблетки от нервов перед первым уроком, это дети, дети... Я писатель...
- Можно выйти?
Вдох. Я в реальности. Я стою по центру класса. Стены не давят, не темнеют, не движутся. Я дышу ритмично, всё хорошо.
Дети...
Смотрю на ребёнка. Эти глаза — меня не понимают, они слишком невинны, но и слишком жадно-равнодушны. Как-то выдавливается жалкое: "Да".
Что ж. "Да" — управляет миром. Теперь она встала и вышла.
-Хорошо... Друзья... Записывайте тему урока!
Черчу мелом на доске: "Зачем нужны уроки литературы?" Поворачиваюсь.
-Ну? У кого-нибудь есть идеи на этот счёт?
Рука.
-Замечательно! Как тебя зовут?
-Степан. Не нужны.
Молчание.
-Бесполезный, на мой взгляд, предмет.
Он нахально улыбается. Я не спал несколько дней, чтобы дописать книгу.
-Бесполезный?
-Именно.
Ничуть не пугается.
Он ребёнок, ребёнок...
Я улавливаю состояние.
- Если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно...
- Кому нужны ваши звёзды в классе технической направленности?
И вот опять... Темнота ест мою голову... Пульс кабинета падает, температура окон понижается, пол густеет... Мир распадается. Расслаивается.