"Что хотел сказать автор" Подборка стихотворений

Слушай

Во время чувства опасности

Знаешь нечто глубинное

То, что здесь изначально.

Это же пробуждается

Во время любви.

И ты замираешь и всматриваешься.

Вслушиваешься в перестук колес,

Поезда длиною в жизнь.


Верую

Я мало шла путём простым,

всё больше там, где черти сломят ноги.

И знаю истину: свернуть с пути

зла меньше, чем забыть себя на полдороги.



Черна ли кровь с того, что боги

Древней Греции не сторонились кровнородствен?

Я верую: в свои святые ноги

И в полноправие души юродства.


Дрёма


Тихо и ласково скрипнет конница,

в переулке не то что б темно,

только заснула смиренная троица,

пальчик скребет окно.

Волос золотится, маленький всадник,

ты засыпай поскорей:

поезд чуть тронется,

белая вьюга враз разметет коней.


Слово поцелуй – от слова целый

Какая из смертных

в твоей колыбели дышит?

Я - бархатный дождь,

обмявшийся дрожью свыше.



И бренностью губ

кого наградишь, скучая?

В шелест влюблен,

светлой тишью тебя укачаю.

Но

я не знаю,

что мною движет:

чуешь ли ты

робкий мой шаг по крыше?



Вот я.

Представь,

нашла твой дом,

полустоном застыла

перед сизым окном:



ты

-

в нём.



На плече

отдохнуть позволь:

я лишь капель сонм,

лишь сон

того, кто - под - горой - король.



А небо седое –

сад мне и вольный суд:

на рассвете оно

разобьет сосуд.



И дикий рассвет повеет

эпохой иной:

сотрёт мои росы и высушит

бьющееся подо мной.


Здесь


Я прилягу на опушке.

Светло, сонно и прохладно.

Тихо шепчутся веснушки,

плачет ива дымкой жадно.



Слушаю своё дыханье,

засыпаю. Сквозь ресницы

Глаз мерцает черный, влажный,

Тлеет словно взор жар - птицы.



Чуждо мне бороться с пеплом,

странно видеть непогоду:

мир когда - то мною слеплен

да отпущен на свободу.


Маме


Мне подарили лилии зимой,

Обветрены их лепестки как губы,

И с флёр де лис щека с щекой,

Нежнейшее дитя сквозь вас, угрюмых,

Как свет застывший, пойманный в стекло,

Я пронесу себя, даруя благолепие,

И изломлюсь, истаю, и в вино

Поставлю жертвенную сепию.

По жилкам, венкам, по аорте ближе к ночи

Горячечно гремит в цветах не сок, а кровь,

Ожившие, чьи жизни сна амфибии короче,

Ты их почти и здесь не срамословь

Забудь себя и всё, чем бредил прежде

И слушай, слушай сквозь метель и темноту:

Как молятся цветы, подмерзшие, в надежде

У смерти отбивая красоту.


Каждый раз

Каждый раз, когда вижу маму красивой,

фотографирую:

Вот она

в красном пальто широком и бархатном.

Вот её руки

в муке, в тесте упругом и сахарном.

Вот она

засмеялась и плавать ушла.

Вот она

спит, дышит едва- едва.

Вот небосклон,

весь перечёркнутый белым.

Вот ребенок сидит,

испачканный мелом.

Вот снег в луче фонаря.

И тихая песня моя.


Мамин дом.

Страшно слышать,

как стареет мамин голос.

Страшно понимать-

безумие близко.

Старческая медленная поступь

к нам подкралась

и скрипит в окно.

Облетает белый цвет как раньше,

Оплетает седой сетью милый сад.

Неба свет все дальше, дальше, дальше,

Ангелов ли лики в нём сквозят…


Мимо

Не было дома,

Которым можно гордиться.

Выставлять сторис "а ля: любимый, я дома"

И делать счастливые лица.

В этом доме стены шелушатся

И очень холодный пол.

Мимо едет много машин,

Я в одной из них.


Мама была.

Вместо неё женщина.

Слабая, маленькая, сошедшая с ума.

Вот почему её голос так схож с голосами зверей.

Звери поют "Воскресе!"

Я не хочу петь.

Снится


Моей маме снится

Мертвая

Подруга детства

Улыбается

Глаза синие- синие

А в них река плещется

Разрастается

Разревется -

Не остановишь

И верба тихонечко плачет

Облаченная мглою


Люблю!


Я

так

люблю

‌маленькую

мамочку мою:

пальцы больны артритом,

цветок ожога на правой руке,

когда жизнь опалила тебя, не пожалев тонкой кожи.

Чёрные, словно сама вселенная, глаза,

кого вы хотели видеть в зеркале?

Мама, о чём ты мечтала?

Кем бы ты стала,

не будь меня?

Должна ли я

быть?

Я –

Твой осколок.

На спине


Я лежу на спине,

каждый

до ро ги

ска чок

чувс тву ю.

Чудится мне,

ещё назло всем

-

будствую.



На горбу

в два этажа

поезд несёт меня

Куд- куда?

Воля к жизни крепка,

О, Сатана -

Её

не

ло май.

Хочется лаять – лай,

Больно совсем- вой.

Духом силён - пой,

Знай когда возвращаться домой.

Будет столько дорог,

Сколько позволит Бог,

Сколько ты проживёшь,

Сколько сам изберёшь.

Что хотел сказать автор



В дороге шестнадцать часов

так закалялась плоть,

как завещала сталь.

Меня больше нет

от головы и до пят,

между ними зудящий гнев,

между ними клубится гнёт

человеческой боли.



Всегда

возвращайся домой – я уточняю

вначале - на месте ли

мой?



На лобовом струйки стекают вверх,

Вода, как шаманский напев,

очерчивает черты,

прилизывает волоски,

как они были тогда,

наверняка и есть.

Только я уже здесь.

И лица

проявляются.

Пытаюсь всмотреться – засвечены,

Хоть бы одно! Но всё исчезало.

Ускользало, как одиночный звук.



- Звуку не важно, слышат ли его.

- Вы думаете?

- Это ухо делает его используемым.



- Можно ли применить хлопок,

каким взрывает почку листок?

Всё ли носит смысл?

Возьмём местоимение.

Обойдём своеобразную фасовку душ.

Зачерпнём из памяти на глазок,

То, что в ладонях - всё наше:

I

Незавершённое возобновляет цикл,

поэтому мы и жаждем забыться,

но помним.

Все неоконченные разговоры

с людьми, которых недолюбили,

с уродами, которых не наказали.



Если отпускаешь, то не забываешь.

Напротив, последний жест

Окружаешь рамкой и сам оборачиваешься

Сторожевым зверем.



Так, девочка

Закалывая волосы, оголяет лицо.

И щиплет косточку

На прозрачном запястье,

И до горизонта смеркается.

И зажигаются фонари.

Их число подсказывает,

Что городок небольшой.



Коснулась испарины над губой,

силясь не вспомнить вчера,

но размыкает губы, и робко, едва-едва:

«Понимаешь, он был таким добрым».

понимаю - мне не понять –того,

кто бы подумал не о тебе,

когда твоё тело тает в вине,

когда оно чуть подкрасилось им

и стало казаться даже живым.



Нам страшно, когда вспоминаем,

как медленно тянется ночь в одного,

украдкой к тебе приближается дно,

и громко кричит оскорблённая птица:

«Забыться!»



Строить свой замок.

Пальцами, порозовевшими в смущении,

принимать в дар песчинки воспоминаний,

заглянувших на чай людей.

Холодной водой

Памяти придаётся форма.


II

Вот мой брат, раскачавший нежно

На качелях, чтоб мне не сбежать,

напоёт монолог неспешный,

просто было б кому рассказать.

Что вот он. Он влюблён в дьяволицу,

Никогда не любивший бога.

Зла её кобылица,

бледная, рвёт стреногу.

Скачет она по-над краем,

и рычит, и грызёт удила,

косит глаз на шею девицы,

лижет сахар с руки Денницы.



Да и видел ли ты любовь,

Только всю что была бы о небе?

Когда лес горит, то на нёбе

оседают горькие искры

и мучительно медленно тлеют.

Иной раз подумаешь: рыбья ли кость застряла?

Свет мой

Свет мой зеркальце солги

Дай не ведать мне итога


Жуткие поводыри

Ближе - ближе по дорогам


Тише ты душа моя

Бредишь все о мире странном



Водкой жизни из ручья

Не напьется сердца рана



Свет мой я свое лицо

Не почувствую но вижу



Наливается свинцом

Ночь подходит ближе - ближе

Ладони

Ребёнок босенький

У зимних окон.

Мальчишка в валенках

В снегу под боком.


У моего отца, что греет осторожно

Замок дыханием пред невозможным.

И уточки белее снега так упорно

В молочной тьме, словно в реке, находят зерна.



Не видно сверху что клюют и что находят,

Но так размеренно вот этот снег в себя проводят.

А в доме так тепло и много света,

Труба печная, шалая, играет с ветром.



И эта правда не исчезнет завтра.

Мой папа утром мне всегда готовит завтрак.

Его ладонь- моя ладонь, но чуть побольше,

Его зима- моя зима, но длится дольше.

Я забываю, что мой дом стоит во мгле,

Пока ты возишься с метелью во дворе.



Не открывается замок, тщетно старанье,

Тепла давно уж нет в твоём дыханье.

Как часто ты стоишь, большой и нежный

И смотришь, смотришь на меня, весь белоснежный.



Не открывается замок, секрет неведом

Уходишь вдаль, весь разлетаясь снегом.

Я, повинуясь времени, не вижу рая,

Но, как твоя снежинка, под окошком таю.



Земную жизнь и вполовину не пройдя,

Я замираю, тишиной скуля.

В ночной тревоге, в сумраке глубоком

Как мальчик в валенках у наших окон.


Как из ветхого поселка

В первородной тишине

Вылетает птица- тройка,

Звоном вздрогнет по земле



Рассыпаясь, расписная.

Томно головы склонив,

Разлетаются по свету

Людозвери в комьях грив


Красоту в огне почуяв,

Конский хрип и женский плач

Белый мир во тьме рисует

След саней за тройкой вскачь.


***

Вся птичья россыпь,

земляничный полк,

та песня впросырь,

колыбельный волк -

всё это я.



Чуть больше даже,

чем это снежное адажио.

Чуть меньше точно:

От первой черточки

До точки.



Но,

как сбывается,

Весь корабельный мир

сейчас шатается.



2022

Ночь тиха. Шершавый одеяла ком

упал ничком. Не думать ни о ком.

Сгореть. Стать пламенем в мольбе-

Себя всю посвятить одной борьбе:


Когда я в доме, а на улице черно,

Следить за тем, чтоб было светлое окно.

Перед стыдом, виною до конца

Не отвернуть усталого лица



И только слышать сквозь глухой буран

Что бьётся пульс, упрямый как баран,

И слышать только сквозь буран глухой

Как бьется красный пульс с самим собой.



2023


Нервлюсь и тревожусь, больше не спится.

Под тихой рукою минутная спица

Глодает жизни клубок.

Ветер весенний узоры рисует,

Слякотью улицы подло малюет.

По памяти снег глубок.



В этом безвременье, скованном страхом,

Я не осыплюсь испуганным прахом.

Люди мои и я не умру.

Любимы и бешены, сонны и лживы

Все ли мы здесь уже набело живы

В этих полях на ветру?



Иль рассветёт, наши скромные жизни

Тщательно вымоют, придадут тризне,

Устало замолят грехи.

Мы удивимся как нежные дети,

Когда оживём, и скинем груз клети,

И будем просты как стихи.



Но если останусь скучным наброском

Сломанным скомканным грязным и плоским

И потеряюсь во мгле?

Также я буду равняться пробелу

Словно дышу и живу не по делу

Небом не принята, скучна земле.



Что слышишь ты в таком страшном ветре?

Замерли губы твои в полуметре.

Бáю баю, ещё не пора.

Бьётся с судьбой беспокойная спица

Ночью весна как бессмертие длится

Мы доживём до утра.



В час новой весны


Кисти особенно прозрачны

В час перед рассветом.

Лёгким ветром

Кажется

Развеять тебя можно,

Счастье единения подарив

Каждому,

Кто здесь живёт и дышит.

Даже у эмоций оживает

Эхо

В этот волшебный час-

Когда Бог бросает блики,

Сжигая солнце

Во славу новой весны.


Так хочется

Как в добром детстве читать стишок!

На табуретке кухонной я сам с вершок.

Над головою голос мамин, рука отца

Так хочется, так хочется, так хочется!


Берёзы светлые и на душе тепло,

Пока их рукавички снежные стучат в окно.

И долго, долго, долго никакого февраля

Не будет здесь, не будет никогда.


Путь

И у эмоций возникает эхо,

Всё это нужно как- то описать,

Словно в культуре общерусской смеха

Я потерялась и нашлась опять.


Летят в ночи степные электрички,

И месяц, вольну гриву распустив,

Всё нянчит свои старые привычки,

Монеты заплетая в космы ив.


В моих руках уснула ночь седая,

Ее качаю в колыбели рукавов,

Она, во сне звёздочку обнимая,

Уткнулась носом в междупаличье оков.


С рассветом, напитавшись пряным ливнем,

Она вспорхнет и расцветет как встарь

Спокойным солнцем. Милые, не гибнем.

Застынем в этом свете как я


Лицо


На остановке сидела собачка

Понятно уже что не просто собачка

Мой бок упирался в сумку казачки

Сердце почуяло что- то не то.


Бывает такое: всё как обычно

В платье сорвёшься с работы приличной

Толпою течешь многоязычной

А раз, и на паузе звук.


В автобусе мною окошко заткнули

Видимо чтобы кому- то не дули

Видимо кто- то с утра не поел

Взял и без каши совсем ослабел



На миг я увидела морду собачки,

И словно прерывалась столетняя спячка,

Словно решилась злая задачка,

У собачки было лицо.


Живое, знакомое, умное, хитрое

Смотрело в меня с доброй ехидною,

Автобус поехал. Скрылось за титрами,

То, что могла я узнать.



Солнечный день восхитительно мирный,

Мир наш большой и многоквартирный,

Тихо автобус мой растворяют,

Нежно меня в нём к окну прижимают.


Быть может…

Я люблю прижиматься к земле,

Словно травой

Должна была стать

Или предвосхищаю.

Люблю слушать ночью

чёрный прибой.

В нём слышу то,

О чём никогда не узнаю.

Эти песни богов

Будут дети мои

Петь, когда море из камня их

Выточит.

Быть может, когда- то и я

Стану словом одним из

Тысячи.

Собачка – здесь и далее автору нравится играть с этим словом. Это не простая маленькая собачка, это собачка с хитрым личиком, она знает что- то сокровенное, о чём главный герой может только догадываться. Это что- то доброе и великое, лирический герой всё же способен частично почувствовать свою сопричастность к некому таинству. Отчего особенности его умильного настроения также проскальзывает в слове.