Анюша и Ледышка
Анюше было шесть лет, и она обожала животных: пугливых бездомных кошек, которых кормила старушка с первого этажа, песика Пикассо породы «чихуа-хуа», который вместе с толстой тетей часто ездил с ними в лифте, ежика, который летом прибегал к ним на дачу ловить мотыльков, пеликанов в зоопарке, куриц в курятнике у дяди Валеры, и даже воробьев на автобусной остановке. Всех ей хотелось забрать домой и заботиться: мыть, кормить, играть и укладывать спать в кроватку. Но мама Анюши была всегда занята, она много работала и отводила Анюшу в детский сад рано утром, еще по темноте, а забирала поздно вечером, всегда последней.
Однажды Анюша и мама шли домой по заснеженному тротуару. Было темно, светили высокие, до неба фонари, мама молчала, потому что у нее в ухе зудел, как комар, наушник. Мама училась на «люриста», работала «секлетарем», и у нее не было времени «на всякие глупости». Анюша не мешала ей. Но идти просто так было скучно. Анюша стала мечтать, что в снегу спрятан клад, и она его найдет. В воображении рисовалась карта, чтобы отыскать золото. И алмазы. И конфеты. И печенки «Орео» с помадной начинкой. Вдруг из-под ботинка Анюши что-то юркнуло, блеснуло и с тихим шорохом врезалось в сугроб. Анюша отпустила мамину руку, наклонилась. На тротуаре лежала Ледышка.
— Ты зачем под ноги прыгаешь? — спросила Анюша. Та молчала и испуганно жалась к ботинку девочки.
— Анюш, ты чего там? — спросила мама. — Пошли. У меня времени нет.
Тогда Анюша спрятала Ледышку в карман.
Дома она достала ее и рассмотрела. У Ледышки были глазки: маленькие углубления с грязными крапинками зрачков, нос, скособоченный набок, рот с красным обрывком фантика, застывшим внутри и напоминающим язык. Сама Ледышка была серовато-белая, вытянутая и небольшая, примерно с Анюшину ладонь.
— Ты зачем притащила домой грязный снег? — спросила мама, которая заметила, что у дочери в руке. — Выкинь.
— Нет.
— Она растает. Ей нужна минусовая температура. В квартире снег превратится в воду.
— Что же делать? — губы у Анюши оттопырились, щеки задрожали.
— Плачешь из-за ерунды, — удивилась мама. — В морозилку ее положи.
Анюша сразу перестала плакать.
— Собака какая-нибудь на этот снег написала, а ты в дом тащишь. Лоток возьми, чтобы к продуктам не прикасалась. И руки потом помой.
Анюша положила Ледышку в пластиковый контейнер, в котором мама брала на работу «ланч» и сунула в морозилку. Потом она несколько раз открывала холодильник, чтобы проведать и обустроить Ледышку. Из тетрадного листа вырезала прямоугольную кроватку, квадратное кресло и компьютер, чтобы Ледышке было не скучно сидеть одной, и она могла поиграть в игры.
На следующий день перед выходом в сад Анюша вытащила ледышку из морозильника и положила в карман. У входа в здание детского сада Анюша полезла в сугроб, который образовался на месте клумбы. За ним росло небольшое вишневое деревце, а прямо под его стволом было мало снега, и даже виднелась темная прошлогодняя трава. Анюша решила поселить Ледышку там, пока сама будет в группе, а во время прогулки сделать ей домик, чтобы та не замерзла и не заскучала одна.
— Куда полезла! — ругалась мама, но не по настоящему, а просто так, для "плаформы". — Изваляешься, одежда будет мокрая.
Анюша несколько дней носила с собой Ледышку. Заботиться о ней оказалось сложно. Особенно Анюша нервничала, когда приходилось оставлять ее одну на улице. Самой большой опасностью были мальчишки, если бы они узнали, что у нее живая Ледышка, могли ее растоптать. От мыслей об этом у Анюши что-то проваливалось внутри. Им нельзя было рассказывать, они обязательно отберут Ледышку. Не могла Анюша рассказать и кому-то из девочек, потому что они не поверили бы, как не поверила Настя, лучшая подруга, она только разозлилась, и сказала, что Анюша все врет. Приходилось играть с Ледышкой незаметно. Засунув ее в карман, она бродила по территории сада и тихонько рассказывала обо всем, что видела сама: «Это снеговик на горе, чтобы ему молиться, это его трон, это машина — от нее только колеса остались, остальное мальчики разломали. Это павлин-мутант, вот домик чтобы варить еду из песка и кормить деток, которые не наелись в обед, а это беседка, здесь воспитатели заставляют нас играть».
Когда после садика мама разрешала погулять на площадке, Анюша катала Ледышку на качелях и рассказывала, что никогда не бросит ее, даже летом, когда растает снег. Анюша поселит Ледышку в холодильник, и та дождется следующей зимы. Дома, в морозилке у Ледышки уже была настоящая комнатка: ковер, нарисованный фломастерами, обеденный стол, который Анюша забрала у Барби, шкаф с нарядами, хотя Ледышка их не носила, и даже еда — Анюша кормила ее замороженной черникой.
Однажды, забирая Анюшу из садика, мама сказала:
— Представляешь, в парке сделали горку. Пойдем покатаемся? Завтра же выходной.
— Ура! Мамочка, ура! — запрыгала Анюша сначала на двух ногах, а потом на одной, потому что на вторую уже надевала стеганную штанину.
Когда мама нажала кнопку выхода на калитке, Анюша ударила себя ладонью в пушистой варежке по лбу:
— Ледышка! Ледышку забыла.
Она побежала обратно, отыскала под кустами коробку, сунула Ледышку в карман, застегнула молнию.
Когда Анюша первый раз неслась с мамой с горки, ей казалось, что нет больше ног, рук, живота, а только падающий вниз ветер. Мама визжала. Визжала Анюша. И даже Ледышка в кармане тихо визжала. А когда они выкатились на пологий длинный лед, страх больше не поднимался, а успокаивался и превращался в радость, такую, что живот сам собой подпрыгивал от хохота вверх-вниз. Едва затормозили, Анюша сразу же крикнула куда-то вверх:
— Хочу еще! Мама, хочу еще.
Они еще несколько раз скатились. Потом мама устала, стояла внизу и разговаривала с какой-то тетей. Анюша вытащила из кармана Ледышку и переложила в свой капюшон, чтобы та тоже могла насладиться полетом и ветром. Нет, конечно, Ледышка и в кармане чувствовала, что они куда-то катятся и летят, но все же когда не видишь, что происходит вокруг, удовольствия мало.
Потом пришла Настя, и они скатывались сначала паровозиком на ледянке, потом без ледянки, затем на пузе и «колбаской». Страшно уже не было, было жарко и смешно. Когда Анюша с Настей, все белые и растрепанные, снова скатились вниз, мама сказала:
— Вы как неваляшки. Ладно, пора домой.
Анюша даже не стала "канючить", не было сил.
Дома, снимая куртку, Анюша вспомнила про Ледышку. В капюшоне ее не было, в кармане тоже.
— Мама, я ее потеряла, — голос дрожал от ужаса. — Пойдем искать!
—С ума сошла? Ночь на улице. Да и как мы в куче снега будем искать ледышку? Там же одни ледышки.
— Я узнаю ее. У нее язычок из фантика и глазки! Мам, ну пожалуйста! Я тебя умоляю, — Анюша заплакала.
— Никуда мы не пойдем. Что это за глупость, вообще, искать ледышку. Почему бы тебе с мишкой плюшевым не поиграть? Или вон, пупсик у тебя милый какой. Давай ты за ним будешь ухаживать. М? — пыталась уговорить мама.
— Нет, я люблю Ледышку-у-у-у! Она там испугается однаа-а-а-а-а! Мама! Я не могу ее бросить.
Мама, раздраженная ее упрямством, оставила Анюшу одну в коридоре и пошла на кухню подогревать суп. Анюша пришла за ней и продолжила уговаривать.
— Мама, миленькая, ну пожалуйста. Я тебя прошу. Пойдем искать ледышку.
— Нет. Отстань от меня.
— Можно я одна пойду?
— Нет, конечно. Ты маленькая. И там дорога.
— Ну мама. Ну пожалуйста, — от рыданий Анюша начала икать. Мама подошла к ней, села, обняла.
— Анюш, ну ты чего? Она же не живая. Это просто лед.
— Нет, ма-аааа-ма-аааа! Нет! — еще сильнее зарыдал ребенок.
— Хочешь я тебе из холодильника такую же достану? Или вон, окно открою, снег возьму с подоконника и слеплю?
Худощавое тело Анюши вздрагивало, покрытое пятнами лицо страдальчески кривилось.
— Так, все! Мне это надоело. Иди спать голодная, — разозлилась мама. — Нервов на тебя не хватает.
Она вытолкала Анюшу из кухни. Рыдая, та ушла в комнату, не раздеваясь, легла в кровать и продолжила ныть в подушку.
Потом был выходной. И еще целая неделя перед Новым годом. В детском садике прошел утренник, на котором Дедом Морозом притворялась Нина Юрьевна, учительница музыки, а Снегурочкой — их молодая воспитательница Наталья Владимировна. Было много сладостей и кутерьмы. Каждый день оказывался наполнен событиями, как год. Но Анюша все равно не забывала свою Ледышку. Маме она не говорила, чтобы не злить, а только грустно вздыхала, когда клала мороженое в морозилку, или проходила мимо вишневого дерева у входа в сад. На прогулке в саду она постоянно думала про Ледышку, пробовала даже класть в карман другие ледышки: прозрачную, отломанную от перил сосульку, застывший снежок, кусочек от снеговика, которого разломали. Они не оживали или не хотели дружить.
В новогоднюю ночь Анюша с мамой поехали к маминой подруге. Там было много незнакомых Анюше детей и взрослых. Дети орали и дрались за приставку. Взрослые сидели в большой комнате за столом, и лица у них становились все красней, будто опухали. Анюше тут не нравилось. Взрослые почему-то считали, что если незнакомых детей закрыть в комнате с игрушками, то они сами придумают, во что играть. Но они только дрались и постоянно что-то друг у друга отнимали. Анюша мечтала оказаться дома со своей Ледышкой: рассказывать ей сказки или смотреть кино. От шума Анюша быстро устала. Ей хотелось отдохнуть, но нигде не было места, где она могла бы лечь без боязни, что кто-нибудь на нее не наступит или не плюхнется с разбегу. Она стала плакать и лезть на руки к маме, которая тоже красная и опухшая сидела за столом. Мама злилась, пыталась ее кормить, а потом ссаживала с колен. В конце концов они поехали домой на такси, и мама всю дорогу ругалась, что Анюша не дала ей нормально встретить Новый год. Та слушала сквозь сон и потом не могла вспомнить, как они поднялись в квартиру, как мама ее раздевала и укладывала спать.
Утром Анюше было лень вставать. Но внутри вдруг раскрутилась пружина: подарки! Она вскочила и побежала смотреть под елкой, которая стояла в маминой комнате. Там была коробка из металлических прутьев - клетка. Анюша потянула ее к себе. Что-то беленькое метнулось внутри.
— Мама! Это же мышка! — завизжала от восторга Анюша. — Мне Дед Мороз белую мышку подарил.
— Не может быть! — мама прибежала с кухни, у нее было по-настоящему удивленное лицо.
— Правда! Мама, смотри. А как думаешь, она лаработорная?
— Ты хоть знаешь, что это означает?
— Нет. Мне Настя говорила, что все белые мыши — лаработорные. Наверное, порода.
— Смотри-ка! Она тебя нюхает, — мышка боязливо просовывала сквозь прутья морду напротив Анюшиной коленки. — Кажется, она узнала тебя.
— Как это?
— Да это же твоя Ледышка.
Анюша с сомнением посмотрела на мышку. Потом просунула между прутьев палец. Мышка сначала отбежала, сделала два круга по клетке, потом осторожно понюхала воздух подвижным розовым носом и лизнула палец. Анюша взвизгнула и отдернула руку.
— А как она стала мышкой?
— Дед Мороз превратил. Он, наверное, ее тогда нашел и сказал, выбирай, или остаешься тут лежать одна возле горки, или я тебя превращу в мышку и подарю Анюше на Новый год.
— Правда?
— Смотри, как похожа. И сразу узнала тебя.
Анюша заулыбалась.
— А можно я ее в руки возьму?
— Конечно. Мы ее сейчас даже покормим. Открывай клетку. Бери.
— Мам, а как ты думаешь, ее теперь не надо класть в морозилку?
— Конечно, нет. Ей теперь лучше в тепле.
— А что она ест?
— Что вообще едят мышки?
— Зерна, морковку.
— Правильно.
— А чернику она любит?
— Мне кажется, должна... Только лучше не замороженную, чтобы у нее горло не заболело.
— Мам, а где же она все это время была? Моя мышка - Ледышка?
— Не знаю. Может, в домике Деда Мороза.
— А там тепло?
— Конечно. Там тепло...
Анюше было шесть лет, и она обожала животных: пугливых бездомных кошек, которых кормила старушка с первого этажа, песика Пикассо породы «чихуа-хуа», который вместе с толстой тетей часто ездил с ними в лифте, ежика, который летом прибегал к ним на дачу ловить мотыльков, пеликанов в зоопарке, куриц в курятнике у дяди Валеры, и даже воробьев на автобусной остановке. Всех ей хотелось забрать домой и заботиться: мыть, кормить, играть и укладывать спать в кроватку. Но мама Анюши была всегда занята, она много работала и отводила Анюшу в детский сад рано утром, еще по темноте, а забирала поздно вечером, всегда последней.
Однажды Анюша и мама шли домой по заснеженному тротуару. Было темно, светили высокие, до неба фонари, мама молчала, потому что у нее в ухе зудел, как комар, наушник. Мама училась на «люриста», работала «секлетарем», и у нее не было времени «на всякие глупости». Анюша не мешала ей. Но идти просто так было скучно. Анюша стала мечтать, что в снегу спрятан клад, и она его найдет. В воображении рисовалась карта, чтобы отыскать золото. И алмазы. И конфеты. И печенки «Орео» с помадной начинкой. Вдруг из-под ботинка Анюши что-то юркнуло, блеснуло и с тихим шорохом врезалось в сугроб. Анюша отпустила мамину руку, наклонилась. На тротуаре лежала Ледышка.
— Ты зачем под ноги прыгаешь? — спросила Анюша. Та молчала и испуганно жалась к ботинку девочки.
— Анюш, ты чего там? — спросила мама. — Пошли. У меня времени нет.
Тогда Анюша спрятала Ледышку в карман.
Дома она достала ее и рассмотрела. У Ледышки были глазки: маленькие углубления с грязными крапинками зрачков, нос, скособоченный набок, рот с красным обрывком фантика, застывшим внутри и напоминающим язык. Сама Ледышка была серовато-белая, вытянутая и небольшая, примерно с Анюшину ладонь.
— Ты зачем притащила домой грязный снег? — спросила мама, которая заметила, что у дочери в руке. — Выкинь.
— Нет.
— Она растает. Ей нужна минусовая температура. В квартире снег превратится в воду.
— Что же делать? — губы у Анюши оттопырились, щеки задрожали.
— Плачешь из-за ерунды, — удивилась мама. — В морозилку ее положи.
Анюша сразу перестала плакать.
— Собака какая-нибудь на этот снег написала, а ты в дом тащишь. Лоток возьми, чтобы к продуктам не прикасалась. И руки потом помой.
Анюша положила Ледышку в пластиковый контейнер, в котором мама брала на работу «ланч» и сунула в морозилку. Потом она несколько раз открывала холодильник, чтобы проведать и обустроить Ледышку. Из тетрадного листа вырезала прямоугольную кроватку, квадратное кресло и компьютер, чтобы Ледышке было не скучно сидеть одной, и она могла поиграть в игры.
На следующий день перед выходом в сад Анюша вытащила ледышку из морозильника и положила в карман. У входа в здание детского сада Анюша полезла в сугроб, который образовался на месте клумбы. За ним росло небольшое вишневое деревце, а прямо под его стволом было мало снега, и даже виднелась темная прошлогодняя трава. Анюша решила поселить Ледышку там, пока сама будет в группе, а во время прогулки сделать ей домик, чтобы та не замерзла и не заскучала одна.
— Куда полезла! — ругалась мама, но не по настоящему, а просто так, для "плаформы". — Изваляешься, одежда будет мокрая.
Анюша несколько дней носила с собой Ледышку. Заботиться о ней оказалось сложно. Особенно Анюша нервничала, когда приходилось оставлять ее одну на улице. Самой большой опасностью были мальчишки, если бы они узнали, что у нее живая Ледышка, могли ее растоптать. От мыслей об этом у Анюши что-то проваливалось внутри. Им нельзя было рассказывать, они обязательно отберут Ледышку. Не могла Анюша рассказать и кому-то из девочек, потому что они не поверили бы, как не поверила Настя, лучшая подруга, она только разозлилась, и сказала, что Анюша все врет. Приходилось играть с Ледышкой незаметно. Засунув ее в карман, она бродила по территории сада и тихонько рассказывала обо всем, что видела сама: «Это снеговик на горе, чтобы ему молиться, это его трон, это машина — от нее только колеса остались, остальное мальчики разломали. Это павлин-мутант, вот домик чтобы варить еду из песка и кормить деток, которые не наелись в обед, а это беседка, здесь воспитатели заставляют нас играть».
Когда после садика мама разрешала погулять на площадке, Анюша катала Ледышку на качелях и рассказывала, что никогда не бросит ее, даже летом, когда растает снег. Анюша поселит Ледышку в холодильник, и та дождется следующей зимы. Дома, в морозилке у Ледышки уже была настоящая комнатка: ковер, нарисованный фломастерами, обеденный стол, который Анюша забрала у Барби, шкаф с нарядами, хотя Ледышка их не носила, и даже еда — Анюша кормила ее замороженной черникой.
Однажды, забирая Анюшу из садика, мама сказала:
— Представляешь, в парке сделали горку. Пойдем покатаемся? Завтра же выходной.
— Ура! Мамочка, ура! — запрыгала Анюша сначала на двух ногах, а потом на одной, потому что на вторую уже надевала стеганную штанину.
Когда мама нажала кнопку выхода на калитке, Анюша ударила себя ладонью в пушистой варежке по лбу:
— Ледышка! Ледышку забыла.
Она побежала обратно, отыскала под кустами коробку, сунула Ледышку в карман, застегнула молнию.
Когда Анюша первый раз неслась с мамой с горки, ей казалось, что нет больше ног, рук, живота, а только падающий вниз ветер. Мама визжала. Визжала Анюша. И даже Ледышка в кармане тихо визжала. А когда они выкатились на пологий длинный лед, страх больше не поднимался, а успокаивался и превращался в радость, такую, что живот сам собой подпрыгивал от хохота вверх-вниз. Едва затормозили, Анюша сразу же крикнула куда-то вверх:
— Хочу еще! Мама, хочу еще.
Они еще несколько раз скатились. Потом мама устала, стояла внизу и разговаривала с какой-то тетей. Анюша вытащила из кармана Ледышку и переложила в свой капюшон, чтобы та тоже могла насладиться полетом и ветром. Нет, конечно, Ледышка и в кармане чувствовала, что они куда-то катятся и летят, но все же когда не видишь, что происходит вокруг, удовольствия мало.
Потом пришла Настя, и они скатывались сначала паровозиком на ледянке, потом без ледянки, затем на пузе и «колбаской». Страшно уже не было, было жарко и смешно. Когда Анюша с Настей, все белые и растрепанные, снова скатились вниз, мама сказала:
— Вы как неваляшки. Ладно, пора домой.
Анюша даже не стала "канючить", не было сил.
Дома, снимая куртку, Анюша вспомнила про Ледышку. В капюшоне ее не было, в кармане тоже.
— Мама, я ее потеряла, — голос дрожал от ужаса. — Пойдем искать!
—С ума сошла? Ночь на улице. Да и как мы в куче снега будем искать ледышку? Там же одни ледышки.
— Я узнаю ее. У нее язычок из фантика и глазки! Мам, ну пожалуйста! Я тебя умоляю, — Анюша заплакала.
— Никуда мы не пойдем. Что это за глупость, вообще, искать ледышку. Почему бы тебе с мишкой плюшевым не поиграть? Или вон, пупсик у тебя милый какой. Давай ты за ним будешь ухаживать. М? — пыталась уговорить мама.
— Нет, я люблю Ледышку-у-у-у! Она там испугается однаа-а-а-а-а! Мама! Я не могу ее бросить.
Мама, раздраженная ее упрямством, оставила Анюшу одну в коридоре и пошла на кухню подогревать суп. Анюша пришла за ней и продолжила уговаривать.
— Мама, миленькая, ну пожалуйста. Я тебя прошу. Пойдем искать ледышку.
— Нет. Отстань от меня.
— Можно я одна пойду?
— Нет, конечно. Ты маленькая. И там дорога.
— Ну мама. Ну пожалуйста, — от рыданий Анюша начала икать. Мама подошла к ней, села, обняла.
— Анюш, ну ты чего? Она же не живая. Это просто лед.
— Нет, ма-аааа-ма-аааа! Нет! — еще сильнее зарыдал ребенок.
— Хочешь я тебе из холодильника такую же достану? Или вон, окно открою, снег возьму с подоконника и слеплю?
Худощавое тело Анюши вздрагивало, покрытое пятнами лицо страдальчески кривилось.
— Так, все! Мне это надоело. Иди спать голодная, — разозлилась мама. — Нервов на тебя не хватает.
Она вытолкала Анюшу из кухни. Рыдая, та ушла в комнату, не раздеваясь, легла в кровать и продолжила ныть в подушку.
Потом был выходной. И еще целая неделя перед Новым годом. В детском садике прошел утренник, на котором Дедом Морозом притворялась Нина Юрьевна, учительница музыки, а Снегурочкой — их молодая воспитательница Наталья Владимировна. Было много сладостей и кутерьмы. Каждый день оказывался наполнен событиями, как год. Но Анюша все равно не забывала свою Ледышку. Маме она не говорила, чтобы не злить, а только грустно вздыхала, когда клала мороженое в морозилку, или проходила мимо вишневого дерева у входа в сад. На прогулке в саду она постоянно думала про Ледышку, пробовала даже класть в карман другие ледышки: прозрачную, отломанную от перил сосульку, застывший снежок, кусочек от снеговика, которого разломали. Они не оживали или не хотели дружить.
В новогоднюю ночь Анюша с мамой поехали к маминой подруге. Там было много незнакомых Анюше детей и взрослых. Дети орали и дрались за приставку. Взрослые сидели в большой комнате за столом, и лица у них становились все красней, будто опухали. Анюше тут не нравилось. Взрослые почему-то считали, что если незнакомых детей закрыть в комнате с игрушками, то они сами придумают, во что играть. Но они только дрались и постоянно что-то друг у друга отнимали. Анюша мечтала оказаться дома со своей Ледышкой: рассказывать ей сказки или смотреть кино. От шума Анюша быстро устала. Ей хотелось отдохнуть, но нигде не было места, где она могла бы лечь без боязни, что кто-нибудь на нее не наступит или не плюхнется с разбегу. Она стала плакать и лезть на руки к маме, которая тоже красная и опухшая сидела за столом. Мама злилась, пыталась ее кормить, а потом ссаживала с колен. В конце концов они поехали домой на такси, и мама всю дорогу ругалась, что Анюша не дала ей нормально встретить Новый год. Та слушала сквозь сон и потом не могла вспомнить, как они поднялись в квартиру, как мама ее раздевала и укладывала спать.
Утром Анюше было лень вставать. Но внутри вдруг раскрутилась пружина: подарки! Она вскочила и побежала смотреть под елкой, которая стояла в маминой комнате. Там была коробка из металлических прутьев - клетка. Анюша потянула ее к себе. Что-то беленькое метнулось внутри.
— Мама! Это же мышка! — завизжала от восторга Анюша. — Мне Дед Мороз белую мышку подарил.
— Не может быть! — мама прибежала с кухни, у нее было по-настоящему удивленное лицо.
— Правда! Мама, смотри. А как думаешь, она лаработорная?
— Ты хоть знаешь, что это означает?
— Нет. Мне Настя говорила, что все белые мыши — лаработорные. Наверное, порода.
— Смотри-ка! Она тебя нюхает, — мышка боязливо просовывала сквозь прутья морду напротив Анюшиной коленки. — Кажется, она узнала тебя.
— Как это?
— Да это же твоя Ледышка.
Анюша с сомнением посмотрела на мышку. Потом просунула между прутьев палец. Мышка сначала отбежала, сделала два круга по клетке, потом осторожно понюхала воздух подвижным розовым носом и лизнула палец. Анюша взвизгнула и отдернула руку.
— А как она стала мышкой?
— Дед Мороз превратил. Он, наверное, ее тогда нашел и сказал, выбирай, или остаешься тут лежать одна возле горки, или я тебя превращу в мышку и подарю Анюше на Новый год.
— Правда?
— Смотри, как похожа. И сразу узнала тебя.
Анюша заулыбалась.
— А можно я ее в руки возьму?
— Конечно. Мы ее сейчас даже покормим. Открывай клетку. Бери.
— Мам, а как ты думаешь, ее теперь не надо класть в морозилку?
— Конечно, нет. Ей теперь лучше в тепле.
— А что она ест?
— Что вообще едят мышки?
— Зерна, морковку.
— Правильно.
— А чернику она любит?
— Мне кажется, должна... Только лучше не замороженную, чтобы у нее горло не заболело.
— Мам, а где же она все это время была? Моя мышка - Ледышка?
— Не знаю. Может, в домике Деда Мороза.
— А там тепло?
— Конечно. Там тепло...
