Потрясающий синтез искусств, специфика кинопоэзии! Черно-белое пространство М. Хуциева выделяется оригинальным современным (своевременным) стилем. Молодые Любшин, Губенко… Лица актеров светятся оптимизмом, держат внимание зрителя на всем протяжении картины.
Всё время идёт движение. Поражает мелодия звуков города, где быт становится элементов творчества. Утро… Ступени, музыка уютных домов. Перекличка радостных голосов, атмосфера свободы. Метафорой дружбы главных героев становится джазовая импровизация — особое ощущение жизни, форма восприятия мира. В фильме прослеживается конфликт между рутиной семейных отношений и волей к переменам, гениально выраженный через смену музыкальных форм. Свист, гул улицы, грохот стройки, "The falling leaves", диксиленд звучат как мотивация к действию, зов к приключениям. Ритмику также задает хождение героев по кругу в разных сценах. Привлекает внимание метафора блуждающего трамвая, в котором хозяйничает девушка, похожая на образ Т. Дорониной.
В конце странной прогулки наигрывает металлофон, лифт с девушкой летит вверх. Сергей просыпается — а над подушкой качается ангел. Киноживопись раскрывается и через пейзажи: импрессионизм у зимнего окна, сплетенный с трагизмом неуклюжей ночи. Даже если бы в фильме не было сцен с шестидесятниками, мы бы все равно их слышали — хотя бы через строки Ахмадулиной (в кадр так и просится пронзительное: "Со мной с утра не расставался дождь…").
Кадр взмывает вверх, капают цифры телефона, дрожит свет. Музыка развивается, принимает новую форму. Появляется образ качели, "Аве Мария"... Влюбленной паре негде жить, но они открыты счастью и чистым чувствам.
“И сердце, как прежде, дурманится,
И жизнь весела и легка.
Со мною моя бесприданница -
Судьба, и душа, и тоска”. (Н. Гумилев)
Режиссер показывает танцы в лаптях во вкусе Годара. Юный хулиган Тарковский появляется на арене с разбросанным картофелем, неожиданно всплывает старинная обрядовая песня. Происходит душевный переворот главного героя, толчок к новой философии.
Тогда люди прикуривали сигарета к сигарете, воскресало гоголевское товарищество, обреталась целостность. Жизнь, как чудо, как первый рабочий день недели, и в этом огромная мощь, умение ощущать праздник каждого дня. Ощущение, что все сплетены незримыми нитями, солнечными лучами, летящими лестницами…
