- Когда все говорят вам, что вы лучшая пара в обществе, на плечи ложится ответственность.
«Зачем развелись?»
- Я и сам не понимаю. А когда она ушла, я в любовь вообще перестал верить.
Все спрашиваю себя, как мы умудрились так блистательно проиграть эту битву?
«Ну и как»?
- Мы же долго были счастливы. Все было идеально с первой встречи: гуляли с четырех дня до четырех утра, танцевали, пили, смеялись, снова пили, болтали и снова покупали вино.
«Может, вы потому и влюбились, что постоянно были пьяными»?
- Хм. Надо подумать… Через четыре месяца я сделал ей предложение. На улице в Риме. Она на меня в тот день с самого утра орала. Не то, чтобы я поклонник разговоров на повышенных тоннах, но я молча смотрел на нее и слушал, как завороженный. Все думал, как ее, истеричку, вообще земля носит? А потом замирал на секунду и отвечал себе: «Как дорогое украшение!»
«Вы сейчас улыбаетесь».
- Да, вспоминаю как любовался ею. Я тогда выучил, если женщина дает волю капризам, то ты просто любуйся. Остальные действия не имеют смысла.
Мы ехали в римском трамвайчике. Я смотрел, как она жадно, взахлеб читала своего Хемингуэя, и никто бы из вас даже не догадался, что пятнадцать минут назад она орала, будто карапуз, не умеющий иначе выразить свое недовольство. Когда вышли, я предложил ей пройтись по античному переулку.
—У меня подарочек для тебя есть!
Она недовольно на меня посмотрела и так сильно нахмурила брови, что казалось, они сползут ей на нос: «Опять твои фокусы?»
У меня земля растекалась. Я тогда ощутил, что значат ватные ноги! Встал на колено, вытащил белую коробку, и из меня полетел несвязный поток слов.
—Лена, Леночка, ты выйдешь за меня?
Видели бы вы ее ошарашенное лицо. Рот удивленно округлился, глаза и без того огромные превратились в два Юпитера, и как начнет визжать: «Нет-нет!»
Я думал, что разобьюсь сейчас на итальянской плитке, хотя уже был на половину пригвожден к земле. Нас окружила толпа, люди начали хлопать, фотографировать, кричать «белла-белла», а я на итальянском знал только «грациас» и надеялся, что так и отвечу ей, когда она согласится.
— В смысле, нет, конечно, нет. Тьфу ты. Сереж, я согласна!
И она разрыдалась. Вот такие розовые сопли лились на римских каникулах… Почему вы ничего не спрашиваете?
«Я заслушалась»!
- И какой же я дурак, что сделал ей предложение перед самым отлетом. Я, конечно, успел насладиться нахмуренной Леной в Италии, но не успел насладиться там своей обомлевшей невестой. Уж очень скоро мне вновь предстояло стоять на паспортном контроле, только не в предвкушении солнечного Рима, где что-то подсказывало, что она скажет да, а на пороге холодной России, где вместе с предложением на меня обрушилось множество необдуманных мною обязательств.
Вернулись домой, сразу съехались. Нам досталась от моей тети небольшая грязная квартира. Казалось, только потолок был чистым, но мы быстро отодрали жир со стен кухни, налет в ванне и сделали ремонт в спальне. Да-да, мы пережили ремонт. Злились друг на друга, лишь когда обнюхивались краской, но держались.
Наверно, жизнь для того и дается, чтобы хоть раз испытать то, что мы чувствовали друг к другу.
До переезда мы с Леной толком то и не знали, кто из нас как живет. Для меня она была лучшей спутницей пятничных вечеров, а с ней каждый вечер походил на пятничный. Но когда мы съехались, у нас появились понедельники, вторники, среды и четверги. Я не знал, как вести себя в эти будни, а она как будто знала — бесконечно работала. И я даже немного завидовал ей: почему я знаю, как провести только один день недели, а она —целых шесть. Все дело было в ее амбициях, за которыми я не успевал. Они заполняли весь воздух в квартире, и в какой-то момент дышать было нечем.
Лена работала допоздна, и приходя домой, она заставала меня на кухне. Я после рабочего дня довольный пил вино и смотрел мультики.
«Мультики»?!
- Вот и вас это удивляет… Лена молчала. Ей, возможно, тоже хотелось пить вино и смотреть мультики, но она не могла — амбиции не разрешали. Лена смотрела на меня так, будто я предал Родину, а не смеялся над «Симсонами». Какое-то необъяснимое чувство вины рождал во мне ее взгляд. Так и хотелось вскочить и начать оправдываться: «Я сегодня тоже работал, перебрал весь архив с 2004-го года, потом за продуктами заехал, и вообще выучил двадцать неправильных глаголов, несмотря на то, что ты говорила выучить всего десять!.. Пришла моя работяга, — лез к ней со своими объятиями в коридоре.
«А она»?
- Специально долго разувалась, чтобы я отстал. И в какой-то момент Лена совсем перестала обнимать меня, а если обнимала, то только взглядом разочарования. Я не сразу понял, что это за взгляд, думал, усталость, но когда осознал, то ничего не предпринял. Напротив, я еще больше смотрел мультики и еще больше пил. Стал сбегать в бары после работы.
«Беги-беги, в твоих дешевых рюмочных, должно быть, хорошие мужики сидят, научат тебя, как деньги зарабатывать. Ты вообще кроме музыки можешь о чем-то поговорить? У нас свадьба скоро. У нас семья. Мы так и будем квартиру тети твоей снимать? А дальше что? Возьмем шкоду Октавию в кредит? Вот радость то! Ты как жил до меня? Хоть о чем-нибудь мечтал?»
Я ничего не отвечал, просто моргал, любовался, но с этими криками любование уже не работало. Да и к тому же, я никак не мог понять, чем же ей не нравится эта шкода Октавия?
Лена занималась со мной английским и приводила домой программистов, чтобы те обучили меня языку питона.
«Они просто не знали, что Вы и так живёте со змеей»!
- Не оскорбляйте ее. Я старался, я правда старался. Не осознавал, что обманул, ведь когда мы познакомились, я не говорил, где работаю, не говорил, что живу с мамой, не говорил, что ухаживал за ней в долг. Я просто надел образ, который она искала в мужчинах, но образ был слишком тяжелый, потому я его скинул. Лена каждый день спотыкалась об мою инфантильность, а я спрашивал себя, любила ли она меня когда-то? Может, она любила меня того, кем я хотел казаться или будущего, того, кем, она надеялась, я стану?
Я видел, как мы страдаем. Наверно, она мечтала, чтобы я ей изменил — так же проще уходить. Но мы были верны до конца. Да и как тут изменишь, когда дома мультики, а в барах ты повторяешь очередной столбик неправильных глаголов. Видимо, таких же неправильных, как и я для нее.
В итоге, мы решили, что это кризис, и решили справляться с ним в Испании.
Мы катались на волнах, и я щипал ее за обгоревшую попу. Она шла в облегающем шелковом платье, а я продолжал щипать. На последний щипок Лена ответила мне кулаком по плечу. Наверно, это было самое эмоциональное, что Лена делала в последнее время в мою сторону.
Когда мы плавали, волны напоминали мне нашу жизнь. Была грязная тина. В воде я задел ее ногой, и ей опять стало больно. Возможно, больно ей было просто от нахождения рядом со мной.
Я тогда, в Барселоне, понял, что это конец. Вот тянешь пьяный последнюю сигарету, а вокруг ни у кого нет, вокруг вообще никого нет, и ты все пытаешься вытянуть дым, но между пальцев один бычок, и тянуть больше нечего. Так и с нашей любовью - нечего было тянуть.
И вот я опять оказался на паспортном контроле, где мне предстояло перейти красную линию, а перейти красную линию — попрощаться с Леной. И все-таки я наделся, что она не уйдет, ведь Лена в шесть раз продуктивнее меня, должна же что-то придумать! Но даже у нее здесь не было идей. Может, среди ее наполеоновских планов просто не было места для разбора такой чепухи, как наш умирающий брак? В общем-то, долго я об этом не думал, а продолжил жить нашу привычную с Леной жизнь.
Лето было жарким, но в тот день температура опустилась. После работы я решил ехать домой, никаких больше баров! Поднимаюсь по подъездной лестнице, а там Лена. Стоит у почтовых ящиков на втором этаже и пытается что-то засунуть в голубую дверку с номером 131. Эй, работяжка, ты чего там? От удивления она вскрикнула, а потом, словно извиняясь, выдавила из себя: «Я, вот, уезжаю!».
И тут я снова понял, что такое ватные ноги! Лена спустилась, обняла и шепнула: «Прощай». Не помню, что я ей ответил, помню только, как посадил ее в «Газель», в точно такую же, на какой она когда-то переезжала ко мне. Вот странно, никто никого не предал, любовь еще не закончилась, но она ушла. И какая-то часть меня ушла вместе с ней.
«Порой думаю, может быть я дура? Вряд ли… Наверное, не судьба… Интересно, как ты сейчас там, Сергей? Пьешь? Мультики смотришь? Ты крутой. Слышишь? Все у тебя будет хорошо»!
«Зачем развелись?»
- Я и сам не понимаю. А когда она ушла, я в любовь вообще перестал верить.
Все спрашиваю себя, как мы умудрились так блистательно проиграть эту битву?
«Ну и как»?
- Мы же долго были счастливы. Все было идеально с первой встречи: гуляли с четырех дня до четырех утра, танцевали, пили, смеялись, снова пили, болтали и снова покупали вино.
«Может, вы потому и влюбились, что постоянно были пьяными»?
- Хм. Надо подумать… Через четыре месяца я сделал ей предложение. На улице в Риме. Она на меня в тот день с самого утра орала. Не то, чтобы я поклонник разговоров на повышенных тоннах, но я молча смотрел на нее и слушал, как завороженный. Все думал, как ее, истеричку, вообще земля носит? А потом замирал на секунду и отвечал себе: «Как дорогое украшение!»
«Вы сейчас улыбаетесь».
- Да, вспоминаю как любовался ею. Я тогда выучил, если женщина дает волю капризам, то ты просто любуйся. Остальные действия не имеют смысла.
Мы ехали в римском трамвайчике. Я смотрел, как она жадно, взахлеб читала своего Хемингуэя, и никто бы из вас даже не догадался, что пятнадцать минут назад она орала, будто карапуз, не умеющий иначе выразить свое недовольство. Когда вышли, я предложил ей пройтись по античному переулку.
—У меня подарочек для тебя есть!
Она недовольно на меня посмотрела и так сильно нахмурила брови, что казалось, они сползут ей на нос: «Опять твои фокусы?»
У меня земля растекалась. Я тогда ощутил, что значат ватные ноги! Встал на колено, вытащил белую коробку, и из меня полетел несвязный поток слов.
—Лена, Леночка, ты выйдешь за меня?
Видели бы вы ее ошарашенное лицо. Рот удивленно округлился, глаза и без того огромные превратились в два Юпитера, и как начнет визжать: «Нет-нет!»
Я думал, что разобьюсь сейчас на итальянской плитке, хотя уже был на половину пригвожден к земле. Нас окружила толпа, люди начали хлопать, фотографировать, кричать «белла-белла», а я на итальянском знал только «грациас» и надеялся, что так и отвечу ей, когда она согласится.
— В смысле, нет, конечно, нет. Тьфу ты. Сереж, я согласна!
И она разрыдалась. Вот такие розовые сопли лились на римских каникулах… Почему вы ничего не спрашиваете?
«Я заслушалась»!
- И какой же я дурак, что сделал ей предложение перед самым отлетом. Я, конечно, успел насладиться нахмуренной Леной в Италии, но не успел насладиться там своей обомлевшей невестой. Уж очень скоро мне вновь предстояло стоять на паспортном контроле, только не в предвкушении солнечного Рима, где что-то подсказывало, что она скажет да, а на пороге холодной России, где вместе с предложением на меня обрушилось множество необдуманных мною обязательств.
Вернулись домой, сразу съехались. Нам досталась от моей тети небольшая грязная квартира. Казалось, только потолок был чистым, но мы быстро отодрали жир со стен кухни, налет в ванне и сделали ремонт в спальне. Да-да, мы пережили ремонт. Злились друг на друга, лишь когда обнюхивались краской, но держались.
Наверно, жизнь для того и дается, чтобы хоть раз испытать то, что мы чувствовали друг к другу.
До переезда мы с Леной толком то и не знали, кто из нас как живет. Для меня она была лучшей спутницей пятничных вечеров, а с ней каждый вечер походил на пятничный. Но когда мы съехались, у нас появились понедельники, вторники, среды и четверги. Я не знал, как вести себя в эти будни, а она как будто знала — бесконечно работала. И я даже немного завидовал ей: почему я знаю, как провести только один день недели, а она —целых шесть. Все дело было в ее амбициях, за которыми я не успевал. Они заполняли весь воздух в квартире, и в какой-то момент дышать было нечем.
Лена работала допоздна, и приходя домой, она заставала меня на кухне. Я после рабочего дня довольный пил вино и смотрел мультики.
«Мультики»?!
- Вот и вас это удивляет… Лена молчала. Ей, возможно, тоже хотелось пить вино и смотреть мультики, но она не могла — амбиции не разрешали. Лена смотрела на меня так, будто я предал Родину, а не смеялся над «Симсонами». Какое-то необъяснимое чувство вины рождал во мне ее взгляд. Так и хотелось вскочить и начать оправдываться: «Я сегодня тоже работал, перебрал весь архив с 2004-го года, потом за продуктами заехал, и вообще выучил двадцать неправильных глаголов, несмотря на то, что ты говорила выучить всего десять!.. Пришла моя работяга, — лез к ней со своими объятиями в коридоре.
«А она»?
- Специально долго разувалась, чтобы я отстал. И в какой-то момент Лена совсем перестала обнимать меня, а если обнимала, то только взглядом разочарования. Я не сразу понял, что это за взгляд, думал, усталость, но когда осознал, то ничего не предпринял. Напротив, я еще больше смотрел мультики и еще больше пил. Стал сбегать в бары после работы.
«Беги-беги, в твоих дешевых рюмочных, должно быть, хорошие мужики сидят, научат тебя, как деньги зарабатывать. Ты вообще кроме музыки можешь о чем-то поговорить? У нас свадьба скоро. У нас семья. Мы так и будем квартиру тети твоей снимать? А дальше что? Возьмем шкоду Октавию в кредит? Вот радость то! Ты как жил до меня? Хоть о чем-нибудь мечтал?»
Я ничего не отвечал, просто моргал, любовался, но с этими криками любование уже не работало. Да и к тому же, я никак не мог понять, чем же ей не нравится эта шкода Октавия?
Лена занималась со мной английским и приводила домой программистов, чтобы те обучили меня языку питона.
«Они просто не знали, что Вы и так живёте со змеей»!
- Не оскорбляйте ее. Я старался, я правда старался. Не осознавал, что обманул, ведь когда мы познакомились, я не говорил, где работаю, не говорил, что живу с мамой, не говорил, что ухаживал за ней в долг. Я просто надел образ, который она искала в мужчинах, но образ был слишком тяжелый, потому я его скинул. Лена каждый день спотыкалась об мою инфантильность, а я спрашивал себя, любила ли она меня когда-то? Может, она любила меня того, кем я хотел казаться или будущего, того, кем, она надеялась, я стану?
Я видел, как мы страдаем. Наверно, она мечтала, чтобы я ей изменил — так же проще уходить. Но мы были верны до конца. Да и как тут изменишь, когда дома мультики, а в барах ты повторяешь очередной столбик неправильных глаголов. Видимо, таких же неправильных, как и я для нее.
В итоге, мы решили, что это кризис, и решили справляться с ним в Испании.
Мы катались на волнах, и я щипал ее за обгоревшую попу. Она шла в облегающем шелковом платье, а я продолжал щипать. На последний щипок Лена ответила мне кулаком по плечу. Наверно, это было самое эмоциональное, что Лена делала в последнее время в мою сторону.
Когда мы плавали, волны напоминали мне нашу жизнь. Была грязная тина. В воде я задел ее ногой, и ей опять стало больно. Возможно, больно ей было просто от нахождения рядом со мной.
Я тогда, в Барселоне, понял, что это конец. Вот тянешь пьяный последнюю сигарету, а вокруг ни у кого нет, вокруг вообще никого нет, и ты все пытаешься вытянуть дым, но между пальцев один бычок, и тянуть больше нечего. Так и с нашей любовью - нечего было тянуть.
И вот я опять оказался на паспортном контроле, где мне предстояло перейти красную линию, а перейти красную линию — попрощаться с Леной. И все-таки я наделся, что она не уйдет, ведь Лена в шесть раз продуктивнее меня, должна же что-то придумать! Но даже у нее здесь не было идей. Может, среди ее наполеоновских планов просто не было места для разбора такой чепухи, как наш умирающий брак? В общем-то, долго я об этом не думал, а продолжил жить нашу привычную с Леной жизнь.
Лето было жарким, но в тот день температура опустилась. После работы я решил ехать домой, никаких больше баров! Поднимаюсь по подъездной лестнице, а там Лена. Стоит у почтовых ящиков на втором этаже и пытается что-то засунуть в голубую дверку с номером 131. Эй, работяжка, ты чего там? От удивления она вскрикнула, а потом, словно извиняясь, выдавила из себя: «Я, вот, уезжаю!».
И тут я снова понял, что такое ватные ноги! Лена спустилась, обняла и шепнула: «Прощай». Не помню, что я ей ответил, помню только, как посадил ее в «Газель», в точно такую же, на какой она когда-то переезжала ко мне. Вот странно, никто никого не предал, любовь еще не закончилась, но она ушла. И какая-то часть меня ушла вместе с ней.
«Порой думаю, может быть я дура? Вряд ли… Наверное, не судьба… Интересно, как ты сейчас там, Сергей? Пьешь? Мультики смотришь? Ты крутой. Слышишь? Все у тебя будет хорошо»!
